Д.Д. Сулейманова. ИМЕЮТСЯ ЛИ ЯВЛЕНИЯ, ПОДОБНЫЕ КЕНТУМ-САТЕМ, В ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ?

(В сб.: Диалектология. Этнолингвистика. Мифология. Ономастика. Этимология : материалы международной научной конференции (Уфа, 1–4 ноября 2020 г.). Т. 1. – Уфа : Башк. энцикл., 2020. – С. 332-334.)

В статье рассматриваются отдельные фонетические явления в анлауте тюркских (башкирских, татарских) лексем с участием велярной k- и увулярной q-. Выявляется ряд этимологических соответствий тат., башк. q-, k- ~ тат. ş- (башк. s-), спорадически тат., башк. š- перед -u, -ab, -ap в диалектном материале, семантических деривациях, парных словах. Соответствие тат., башк. k-, q- ~ тат. s- (башк. h-) прослеживается в основах с сонорными в C2. Имеются отдельные соответствия с участием смычных b- (p-, m-), t-, а также –соответствия начальных q-, k- ~ b-, p-, m- ~ t- ~ s-, š-, тат. ş, башк. h- в некоторых группах лексем. Рассмотренные факты могут иметь частичные типологические параллели с явлением кентум-сатем в индоевропейских языках и, вероятно – морфонологическими чередованиями начальных согласных в атлантических языках.
Ключевые слова: тюркские языки, башкирский язык, татарский язык, кентум-сатем, фрикатизация, морфонологические чередования.

ARE THERE PHENOMENA SIMILAR TO KENTUM-SATEM IN THE TURKIC LANGUAGES?
The article discusses individual phonetic phenomena in the Anlaut of Turkic (Bashkir, Tatar) lexems involving velar k- and uvular q-. A number of etymological correspondences are revealed Tat., Bash. q-, k- ~ Tat. ş- (Bash. s-), sporadically Tat., Bash. š- before -u, -ab, -ap in dialect material, semantic derivations, pair
words. Correspondence tat., bash. k-, q- ~ Tat. s- (Bash. h-) can be traced in the bases with sonorous sounds in C2. There are separate correspondences involving the participation of b- (p-, m-), t- and also some number of groups with correspondences of the initial q-, k- ~ b-, p-, m- ~ t- ~ s-, š-, Tat. ş, Bash. h-. The facts considered may have partial typological parallels with the phenomenon of Kentum-satem in the Indo-European languages and, probably, with morphological alternations of the initial consonants in the Atlantic languages.
Keywords: Turkic languages, Bashkir language, Tatar language, сentum-satem, fricatization, morphological alternations.

Фонетические изменения смычных q и k в татарском и башкирском языках исследованы Т.М. Гариповым. Основные формулы изменений для увулярной смычной глухой согласной q в башкирском и татарском языках: ɣ, x, g, k, h, ʽ, t, [0] [Гарипов, 1979, 165], для велярной k – g, ŋ, q, x, ʽ, t, p, [0] [Там же, 161]. То есть в большинстве случаев башкирские и татарские фонемы q и k обнаруживают развитие в виде других смычных. Общая формула изменений первичной (пратюркской) č более разнообразна: Ş, c, C, s, sş, sʹ, t, tʹ, š, šʹ; также b, z, j, k, h [Там же, 149].
Тюркологами описаны случаи (аф)фрикатизации заднеязычных согласных в позиции перед гласными переднего ряда. Например, «в ряде диалектов отдельных тюркских языков k перед гласными переднего ряда i и e изменяется в č» [СИГТЯ 1984, 196]: в турецком kändü > čändü ‘сам’, кумыкское диалектное köküč ~ кумыкское čöküč ‘молот’; в уйгурском языке kim > čim ‘кто’. Соответствие q- ~ č- представлено в уйгурском материале: qat- ~ čat- ‘присоединять, прибавлять’ [СИГТЯ, 2002, 367].
Не имеются ли сходства между тюркской (аф)фрикатизацией (изменением k > č) и явлением кентум-сатем в индоевропейских языках? Как известно, изоглосса кентум-сатем делит языки индоевропейской семьи на кентум и сатем языки. Если в языках кентум «древнее палатальное [k] отражается в виде смычного [k], как в начале латинского centum», то в языках восточной группы, «древнее палатальное [k] отражается в виде спиранта [s]; satam – авестийское слово со значением «сто» [Ахманова, 1969, 195, 394].

В целом, к праиндоевропейской палатовелярной *ḱ возводятся фонемы [k, ɕ, x, ś, s, ʃ], велярной *k – фонемы [k, ɕ, x, c, ʧ, ʦ], лабиовелярной *kʷ – [k, kʷ, kʰ, ɕ, x, c, ʧ, ʦ, p, t] в индоевропейских языках [Quiles, 533].
Идея о том, что аффрикаты в алтайских языках и звук č в уральских языках являются отражением палатовелярной глухой прафонемы Ky, и что в раннеалтайском языке происходили те же процессы, как в «сатем-языках», была высказана Н. Д. Андреевым, основателем теории о бореальном праязыке (или же древнем языковом союзе), от которого происходят индоевропейские, уральские и алтайские языки [Андреев, 1986, 18].
Возможность (аф)фрикатизации анлаутной велярной k- в межтюркских соотвествиях, как правило, не учитываться в строгих пратюркских этимологиях.

Приведем примеры:

1) татарское (далее – тат.) kimerşäk, башкирское (далее – башк.) kimersäk ‘хрящ’, но башк. диал. simersäk [БТДҺ, 276] (далее в скобках указываются страницы), а также киргизское čemirček, казахское šemiršek < пратюркское (далее – ПТ) *čEmirčik (здесь и далее пратюркские этимологии приводятся по [EDAL, 2003]) ‘хрящ’ – в пратюркской этимологии не учтены татарские и башкирские соответствия c k‑;

2) тат. şirt-, башк. sirt- ‘щелкать, щипать’, тат. диал. (753) ‘зарубки, нарезка’ < ПТ *čert- ‘обрезать (края), делать зарубки’ – не учтены башк., тат. kirt- ‘делать зарубку, засечку’ (ср. башк. диал. qïrsï- (215)), в результате семантической деривации получившие самостоятельное развитие;

3) тат. kibän ‘стог’, kübä- ‘сгребленные ряды сена’ < ПТ göpe(ne) ‘стог сена’, при этом тат. şümälä, башк. sümälä ‘копна, маленький стог’ возводятся к ПТ *čömele ‘стог, копна’.

С учетом изменений -b- ~ -m-, i ~ ü данные пары соответствий можно было бы рассмотреть в одном словообразовательном гнезде. Заметим, что татарской фрикативной глухой ş соответствует аффриката c в мишарском диалекте.

Тат. диал. šäben, šäbän (781) ‘ворох сена’, šäbenlä- ‘сложить сено мелкими ворохами’ представляет собой еще одну разновидность изменений анлаутной k-: k- ~ š- [ʃ]
В диалектах татарского и башкирского языков обнаруживается ряд соответствий анлаутных увулярных и велярных взрывных переднеязычным фрикативам преимущественно перед u или сочетанием ab, ap (в основах с губными b, p в C2), т. е. в условиях лабиализации. Например, тат., башк. q-, k- ~ тат. ş-, башк. s- ~ (спорадически) š-:

1) тат. диал. qurtan [ТТЗДС, 429] (далее в скобках указываются страницы), qultan (425), тат. şurtan, башк. surtan < ПТ *čortan ‘щука’;

2) тат. диал. qulaq (424), тат. şulaq < ПТ *Kolak ‘однорукий’;

3) башк. диал. quqanda- (202), suqanda- (181) ‘вертеться, быть неспокойным’, ср. тат. šuq (790) ‘неспокойный – о сне’;

4) тат., башк. (далее – ТБ) qabar- ‘пухнуть’, тат. диал. qabarta (264) ‘волдырь на теле’, тат. şabïrt- ‘обметать губы’, тат. диал. şabar- (721), башк. sabïrt- ‘высыпать’ (ср. башк. диал. kübertke (158) ‘нарывать’, башк. диал. säbereü ‘высыпать’); ср. тат. диал. kübü- (343) ‘подниматься – о тесте’, тат. şüprä, башк. süprä ‘дрожжи, опара’;

5) ТБ qabalan- ‘суетиться’, тат. диал. şabalan- (721) ‘шевелиться, двигаться’, тат. şäbälän-, башк. säbälän- ‘суетиться’, тат. диал. šïbïnla- (791) ‘шевелить’; ср. тат. диал. qauša- (281) ‘суетливо спешить, торопиться’, şäüşä(lä)k (741) ‘непоседа, неспокойный – о ребёнке’;

6) ТБ qap, тат. qapşïq, башк. qapsïq, тат. диал. qupï ‘мешок (посуда)’, ср. şapşaq (730) ‘кадка’, башк. sapsaq (269) ‘короб’; к данной группе также относятся башк. диал. (158), тат. диал. (342) kübätä, башк. seüätä ‘чаша’, а также – тат. парн. sawït-saba, тат. диал. šawa (775) ‘большая деревянная чаша’, башк. hauït-haba, ср. ТБ tabaq-sawït ‘посуда’.
То есть чисто формально случаи фрикатизации в тюркских языках имеют некие параллели с сатемизацией в старославянском языке, в котором рефлексами праиндовропейских велярной *k и лабиовелярной *kʷ выступают k [k], č [ʧ], c [ʦ] [Quiles, 533]. Причем первичные (кентумные) и вторичные (сатемные) формы могли сосуществать в лексической системе тюркских языков, со временем обретая семантическую самостоятельность.
Соответствие q- ~ тат. s- (башк. h-) прослеживается реже и в основах с сонорными в C2:
1) тат. диал. парн. qarman-sirmän (392), башк. диал. qarmaŋla- (189) ‘ощупью, ощупывая’, башк. härmän- ‘щупать’;

2) тат. диал. qonsoz (415), sïnsïz (593), башк. hïnhïz (385) ‘бледный, бесцветный, неприятный на вид (о человеке), ср. тат. sömsez, башк. hömhöδ (379) ‘некрасивый’;

3) тат. диал. qïrla- (445), sïrla- (596) ‘гладить, катать бельё’. В парных диалектизмах: башк. qaqïj-suqïj (182) ‘спешно’, тат. qarɣau-sörgäü (275) ‘проклинать, обидеться’, тат. qutïr-satïr (432) ‘всякие кожные болезни’, тат. qortqa-sartqa ‘старухи’ и др.

Возможны соответствия с башк. θ-: башк. qalajt-θalajt (182) ‘как попало’.
Параллели тат. башк. q-, k- ~ тат. ş- (башк. s-), тат. s- (башк. h-) прослеживаются и в аффиксах:

1) ТБ bat-qïl ‘топкий’, ср. тат. waq-şïl, башк. waq-sïl ‘мелочный’;

2) ТБ jäškelt ‘зеленоватый’, ср. тат. aq-sïl, башк. aq-hïl(t) ‘беловатый’;

3) ТБ jatïn-qïra- ‘слегка наклоняться’, тат. jïlam-sïra-, башк.
ilam-hïra- ‘прослезиться’;

4) tïn ‘вздох’, tïŋ-qïš ‘гнусавый’, ср. тат. tïn-sïz, башк. tïn-hïδ ‘бездыханный’;

5) ТБ miŋ-gerä- ‘лишиться сознания’, тат. äl-serä-, башк. äl-һerä- ‘лишиться сил’;

6) тат. eşä-se (kilä), по мнению Н. К. Дмитриева, соответствующее башк. es-ke (kilä) ‘хочется пить’ (башк. es-ähe (kilä) употребляется редко и в диалектах, испытавших татарское влияние) [Дмитриев, 2007, 160].
В отличие от других индоевропейских языков, в греческом языке праиндоевропейская лабиовелярная *kʷ имеет рефлексы p, t, k, в английском – wh, w, и, для сравнения, в латинском – kʷ, k, в санскрите – k [k], c[c] [Quiles, 533]. В татарском и башкирском языках соответствия q-, k- ~ b‑ (p‑, m-) выявляются в семантически обособившихся лексемах, парных словах, диалектизмах:

башк. диал. qïltïq (66), bïltïq (66), pïrtïq- (263) ‘обидчивый’, ср. тат. диал. парн. qïldïj-pïldïj (440) ‘небрежно’;

башк. диал. qïžïn- (208), ïžïu- (403), башк. mïʒï- ‘ворчать’;

башк. диал. quqïrlaj (202), башк. boɣarlaq ‘трахея’;

башк. диал. quqra (202), башк., тат. uqra, тат. диал. bökere (132) ‘овод бычий’; тат. диал. qodoraj- (408) ‘осмеливаться’, ср. ТБ batïr ‘смелый’;

тат. qaş-, башк. qas-, башк. boҫ-, башк. диал. hoθ- (378) ‘прятаться’.
Соответствие q- ~ d- приводится как «исключительный, фонетически не объяснимый феномен» [СИГТЯ, 2002, 278] в кыпчакских языках: казахские qarbyz, darbyz ‘арбуз’. Тем не менее обнаруживаются спорадические соответствия увулярных и переднеязычных смычных (q- ~ t-) в татарском, башкирском языках:

1) тат. qabïz-, башк. qabïδ-, тат. диал. tamïz- (605) в зн. ‘зажечь’;

2) ТБ qajrï, тат. диал. tujra (654) в зн. ‘кора, корьё’;

3) башк. qarpïš, тат. диал. qarpï (392) ‘оттопыренное’, ТБ tïrpaj- ‘растопырить’.

То есть случаи фрикатизации заднеязычных смычных в тюркских языках в условиях лабиализации имеют частичные формальные параллели: а) с сатемизацией в старославянском языке, где рефлексами праиндовропейских велярной *k и лабиовелярной *kʷ выступают велярная k [k] и аффрикаты č [ʧ], c [ʦ]; б) с отражением лабиовелярной *kʷ в греческом языке как p, t, k.
Тюркские параллели в отдельно взятой лексике можно было бы объяснить историческим влиянием старославянской, византийской культур и языковыми контактами. Но в материале татарских и башкирских диалектов имеются факты, выходящие за рамки закономерности кентум-сатем, а именно – совокупность (группы) лексем с соответствиями q-, k- ~ b-, p-, m- ~ t- ~ s-, š-, ş, h-. Как правило, они имеют схожую структуру и семантику, могут являться компонентами парных слов:

1) башк. диал. käpäs (174), täpäs (350), башк. töpöš ‘коротыш’, тат. диал. şepi (745) ‘узкий (о глазах)’, башк. bäpes ‘ребенок’ (ср. täpäsäj, bäpes barmaq (350) ‘мизинец’);

2) ТБ qïrt, башк. диал. bïrt (66) ‘резкий, грубый’, башк. šïrt ‘щетинистый, грубый’, тат. парн. qïrt-mïrt, парн. tïrt-mïrt ‘резко, грубо’;

3) башк. qutar- (206) ‘разобрать’, башк. butarla- ‘распороть’; тат. диал. pïtïra- (549) ‘раскидать, разбросать’, тат. sïdïr-, башк. hïδïr-, тат. диал. sïtïr- (596) ‘сдирать’, тат. süt-, башк. hüt-, тат., башк. tet- (629) ‘разобрать,
распороть’ (ср. ТБ botaq, тат. şat, башк. sat ‘ветвь’, парн. bot-şat ‘бедра’);

4) ТБ käkräj-, bökräj, башк. диал. sükäj- (286) ‘сгорбиться’ (в лит. ‘садиться на корточки’); парн. käkre-bökre ‘кривой-горбатый’, тат. диал. tökäj- (644) ‘сгорбиться’;

5) ТБ kügän, башк. диал. bügän (62), kügänäk (158), sïɣanaq (288) ‘дверная петля’; ср. тат. диал. mügäldäk (488) ‘крючок для подвешивания люльки’, тат. диал. tüŋgäläk (665) ‘кольцо’, тат. диал. bögälžä (130) ‘деревянное кольцо, морда’, тат. sökä, тат. диал. šökä (789) ‘морда, рыболовная снасть’.
Подобные группы соответствий в семантических деривациях, парные слова с редупликатом и ограничения на встречаемость начальных согласных в тюркских языках обясняются нами как реликт морфонологических чередований [Сулейманова, 2016, 116–122], имеющий параллели в атлантических языках (волоф, ндут, манджак и др.), в которых реконструируются начальные согласные в роли древних префиксов [Поздняков, 1993, 196–197].
Итак, вышерассмотренные факты могут иметь частичные типологические параллели с явлением кентум-сатем в индоевропейских языках, морфонологическими чередованиями начальных согласных в атлантических языках и требуют дальнейшего исследования. Данный подход также дает
возможность рассматривать башкирскую фонему h- не только как результат изнашивания ПТ * č‑, но и как рефлекс допратюркской *K-.

Литература

Андреев Н.Д. Ранне-индоевропейский праязык. Л.: Наука, 1986. 328 с. {Andreev N. D. Early Indo-European Proto-Language. L.: Nauka, 1986. 328 p.}

Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. 2-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1969. 608 с. {Akhmanova O.S. Dictionary of linguistic terms. 2nd ed. M.: Soviet Encyclopedia, 1969. 608 p.}

БТДҺ – Башҡорт теленең диалекттары һүҙлеге. Өфө: Китап, 2002. 432 бит. {Dictionary of Bashkir dialects. Ufa: Book, 2002. 432 p.}

Гарипов Т. М. Кыпчакские языки Урало-Поволжья: опыт синхронической и диахронической характеристики. М.: Наука, 1979. 305 с. {Garipov T. M. Kypchak languages of the Ural-Volga region: experience of synchronous and diachronic characteristics. M.: Science, 1979. 305 p.}

Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. Уфа: Уфимский полиграфкомбинат, 2007. 232 с.{Dmitriev N. K. Grammar of the Bashkir language. Ufa: Ufa Polygraphic Combine, 2007. 232 p.}

Поздняков К. И. Сравнительная грамматика атлантических языков. М.: Наука – Восточная литература, 1993. 375 с. {Pozdnyakov K. I. Comparative Grammar of Atlantic Languages. M.: Science – Oriental Literature, 1993.375 s.}

СИГТЯ 1984 – Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: фонетика / отв. ред. Э. Р. Тенишев. М.: Наука, 1984. 488 с. {Relatively historical grammar of Turkic languages: phonetics / Edited by of E. R. Tenishev. M.: Science, 1984. 448 p.}

СИГТЯ 2002 – Сравнительно‑историческая грамматика тюркских языков: региональные реконструкции / отв. ред. Э. Р. Тенишев. М.: Наука, 2002. 768 с. {The comparative historical grammar of Turkic languages: regional reconstructions / Edited by of E. R. Tenishev. M.: Science, 2002. 768 p.}

Сулейманова Д. Д. Историческая фонетика тюркских (башкирского, татарского) и баскского языков: сравнительно-сопоставительный анализ: дис. … канд. филол. наук: 10.02.20. Уфа, 2016. 280 с. {Suleimanova D. D. Historical phonetics of the Turkic (Bashkir, Tatar) and Basque languages: a comparative analysis: dis. … cand. filol. Sciences: 10.02.20. Ufa, 2016. 280 s.}

ТТЗДС – Татар теленең зур диалектологик сүзлеге / төз.: Ф. С. Баязитова, Д. Б. Рамазанова, З. Р. Садыйкова һ. б. Казан: Татар. кит. нәшр., 2009. 839 б. {Large dialectological dictionary of the Tatar language / comp.: F.S. Bayazitova, D. B. Ramazanova, Z. R. Sadykova and others. Kazan: Tatars. whale. publishing house, 2009. 839 p.}

EDAL – An Etymological Dictionary of the Altaic Languages / S. A. Starostin, A. V. Dybo, O. A. Mudrak [Electronic resource]. Brill Academic Pub, 2003. 2106 p.

Quiles – Carlos Quiles, Fernando López-Menchero. Indo-European Language Association. 2011. 522 p. https:indo-european.infoa-grammar-of-modern-indo-european-prometheus-edition.pdf.