Сулейманова Д. Д. Лингвопоэтика парных слов в современной татароязычной прозе Башкортостана
(В. сб.: Поэтика литератур народов Урало-Поволжья: коллективная монография / под ред. М. И. Ибрагимова. – Казань: ИЯЛИ, 2024. – С. 242–260.)
Введение
Парные слова являются одной из характерных лексических особенностей, присущих языкам урало-алтайской общности, в том числе тюркским языкам. Отечественные языковеды считают, что в отличие от западных лингвистических традиций, в языках которых парное словообразование в основном сводится к редупликации, в урало-алтайских языках парные слова являют собой обычную лексику. Отмечая достаточно хорошую разработку данной проблематики на материале тюркских и финно-угорских языков, учёные указывают, что «это тот редкий случай, который предполагает применение теоретических и практических разработок, полученных на материале других языков России, к русскому языку» [Ерина, 2016: 190].
Как исконный пласт лексики татарского языка, парные слова присутствуют в языке литературных памятников и активно употребляются в произведениях современной татарской литературы, публицистике и других жанрах словесности.
В ранних грамматиках татарского языка вопрос о парных конструкциях был затронут такими учёными, как К. Насыри, Г. Ибрагимов, Г. Алпаров, Ш. А. Рамазанов, В. Н. Хангильдин, Х. Р. Курбатов, Д. Г. Тумашева, Г. Х. Ахатов, К. С. Сабиров, Ф. Г. Галлямов и др., рассматривавших их в составе сложных слов и преимущественно в связи со словообразованием.
Ф. А. Ганиев в первом томе «Татарской грамматики» [ТГ, 1995: 300–302] рассматривает парные слова как частный случай сложных слов с сочинительным отношением; он обозначает их словосочетанием «куш сүзләр» (двойные, сдвоенные, парные слова) и определяет как конструкции из равноправных и независимых элементов. Учёный отмечает древнее происхождение и продолжение процесса словообразования в современном языке; тип значений определяет как «объединительный» [там же: 211], указывает, что генезис парных слов связан со смешением разноплеменной и
разноязычной лексики [ТГ, 1995: 225]. Подобная трактовка пар-
ных слов сохраняется в переизданиях «Татарской грамматики»
[ТГ, 2015].
Специальное исследование парных слов в татарском языке вы-
полнено Р. М. Миргалиевым в кандидатской диссертации «Парные
слова в татарском языке: лексико-семантический и стилистический
аспекты» [Миргалиев, 2002], основные постулаты которой изло-
жены в учебном пособии «Татар телендә парлы сүзләр» («Парные
слова в татарском языке») [Миргалиев, 2004]. Кроме исследования
лексико-семантических характеристик парных слов, употребления
парных слов во фразеологизмах, тематической классификации, учё-
ный рассматривает стилистические особенности, эмоционально-экспрессивную
функцию, семантическую роль парных слов в раз-
личных функциональных стилях татарского языка, тем самым от-
крывая перспективы для их лингвопоэтического изучения. Важным
результатом этого исследования необходимо признать вывод о том,
что семантика парных слов в полной мере может раскрываться
исключительно в контексте [там же: 54–55], что подтверждает не-
обходимость применения комплексного (литературоведческого и
лингвистического) подхода при изучении парных слов. Р. Г. Мир-
галиев считает, что слово в художественном произведении входит
в контекстуальную связь с другим словами и способно изменить их
семантическое значение. Он, в частности, приводит парные сло-
ва, выступающие как поэтические символы (җил-давыл, ай-кояш,
Идел-йорт, ут-су и др.) [там же: 111].
Еще Н. К. Дмитриев указывал, что парные слова в тюркских
языках, в отличие от русского или других европейских языков, не
относятся только к отдельным стилям (детская речь, экспрессивная
или эмоциональная лексика [Дмитриев, 2007: 61]. Стилистические
возможности парных слов, по мнению Р. М. Миргалиева, не огра-
ничиваются функционированием в речи. Они исторически, начиная
от «Кыйссаи Йосыф» («Сказания о Юсуфе») Кул Гали выступают
в художественной литературе как изобразительно-выразительные
средства, позволяющие более полно и широко отобразить чувства
и мысли, внутренний мир персонажа, пейзаж [Миргалиев, 2004:
86–87]. Анализируя употребление парных слов в литературных
сследователь указывает на их активное использова-
ние в произведениях татарских писателей разных эпох: в частно-
сти, синономических парных слов из народной речи в стихотво-
рениях татарского поэта XIX века Г. Кандалыя, антонимических
парных слов в поэзии Г. Тукая, прозе Г. Ибрагимова. Р. Г. Миргали-
ев отмечает, что парные слова продолжают активно употреблять-
ся в татарской литературе второй половины XX века (особое вни-
мание автор уделяет парным словам в составе фразеологических
оборотов и их использованию в стилистических целях в структуре
литературных произведений) [Миргалиев, 2004: 107–110].
При этом недостаточно типологических работ, раскрывающих
универсальные и специфические особенности парных слов татар-
ского языка в синхронии и диахронии, что было бы весьма важным
для выяснения генезиса и тенденций развития парных конструк-
ций. Малочисленны труды по лингвопоэтике парных слов на мате-
риале современной татарской литературы, выполненных в сравни-
тельно-историческом, ареальном аспектах. Парные слова, являясь
важным пластом исконной лексики татарского языка и не до конца
изученным явлением, представляют собой важный объект для ряда
смежных наук: литературоведения, теории языка, дискурсоведения,
семасиологии, семантики, лингвопсихологии и др., что обуславли-
вает актуальность работ в данном направлении.
Целью настоящего исследования является выявление особен-
ностей использования различных видов парных слов в качестве
лингвопоэтических средств в современной татароязычной прозе
Башкортостана, в том числе путем сопоставления с отдельными
примерами из современной башкирской литературы. В качестве
основных определены следующие задачи: выявление частотности
употребления парных слов в современных прозаических текстах;
поиск оснований для их классификации; определение роли парных
слов в структуре повествования, передаче идейно-тематического
и художественно-эстетического содержания произведения; анализ
стилистической нагруженности парных слов в художественном
тексте.
Методы исследования в целом основаны на традиционных
приемах стилистического анализа художественных произведений,
выработанных в теоретических и практических исследованиях по
литературе, языковедении. Применен лингвопоэтический подход,
суть которого «заключается в анализе собственно языкового мате-
риала с учетом художественно-композиционных и сюжетных осо-
бенностей произведения» [Борисова, 2008: 477].
Исследователи выделяют два типа исследований по лингво-
поэтике. В основе первого – «выявление тематико-стилистических
характеристик использования отдельного художественного приема
в том или ином произведении или в группе произведений»; вто-
рого – «исследование отдельного художественного текста, направ-
ленное на выявление роли формальных языковых элементов в пе-
редаче некоего идейно-художественного содержания и в создании
определенного эстетического эффекта» [там же: 472, 473]. В нашей
работе попытаемся применить оба подхода, исследуя формальные
и содержательные аспекты использования парных слов в татароязычной
прозе Башкортостана, также в отдельных произведениях
современных башкирских писателей, углубляясь в их роль в идей-
но-художественном содержании отдельных произведений и эмоци-
онально-эстетическом воздействии на читателя.
Источниками выступили произведения из учебного пособия
«Туган як әдипләре» («Писатели родного края») [Халиуллина,
2013], молодежного журнала «Тулпар» и другие тексты.
Выборка материала основана на диахроническом принципе:
привлечены повести и рассказы авторов различных возрастных
категорий (с 1928 года рождения по 2002 год). Ареальный прин-
цип предполагает учет географической отдаленности места про-
живания татароязычных писателей Республики Башкортостан и
обособленность от общего татарского литературного процесса, их
вовлеченность в литературную и медийную среду Республики Баш-
кортостан.
О классификациях парных слов
В современных грамматиках татарского и башкирского языков
отмечается, что, в целом, парные слова несут идею собиратель-
ной множественности [ТГ, 1995: 307–309; ГБЯ, 1981: 120–121].
Если в русском языкознании парные слова (типа пить-есть) и ре-
дупликаты (типа картошка-мартошка, шани-мани ‘еле-еле’) рас-
сматриваются как две большие разные группы [Минлос, 2004], то
в работах татарских языковедов редупликаты, как правило, упоми-
наются лишь как один многих видов парных слов.
Н. К. Дмитриев выделяет 4 типа парных слов, представленные
компонентами с синонимическими, антонимическими отношения-
ми между собой, по принадлежности к одной родовой категории и
парные слова, где второй компонент представлен словом, отдельно
не имеющем никакого значения [Дмитриев, 2007: 62].
Ф. А. Ганиев отличает грамматические типы и модели парных
слов, образованных от различных частей речи, по особенностям
употребления словообразовательных аффиксов, по семантике (эти-
мологические (возникшие вследствие смешения языков родствен-
ных племен и народов: бала-чага); синонимические (для выраже-
ния множественности, собирательности: дус-иш); экспрессивные
(карт-коры, чокыр-чакыр, лач-лоч); родо-видовые (с близкими
(смежными) значениями: уку-укыту; сөт-катык)); по лексико-се-
мантическим взаимоотношениям компонетов (когда компоненты
являются: синонимами, антонимами, частью и целым, полным
повтором, соотносятся в форме ед. и мн. ч., в форме мужского и
женского рода; один из компонентов является экспрессивным (ма-
лай-шалай, карчык-корчык) или неопределенным (кеше-фәлән))
[ТГ, 1995: 302–315].
Р. М. Миргалиев подчеркивает устойчивый характер синте-
за семантики компонентов парных конструкций (это, по мнению
учёного, приводит к возникновению нового значения, которое экс-
прессивнее, шире, более обобщённо, чем у отдельно взятых ком-
понентов); возможность их употребления как в прямом, так и пе-
реносном значении. Исследователь различает группы парных слов
следующей семантики: обобщающая, усиливающая, передающая
внезапность действия или процесса, уничижительно-уменьши-
тельная, выражающая почтение или неопределенность [Миргали-
ев, 2004: 32–35].
При лингвопоэтическом анализе есть смысл опираться на
классификацию, предложенную Ф. А. Ганиевым, но при этом учи-
тывать структуру парных слов, их семантику, взаимоотношения
между компонентами. Это позволило бы отслеживать, как форма
и содержание парных слов, их синтетическое единство служат рас-
Подобный подход даёт возможность удобного разграничения
парных слов по явным лексико-семантическим и структурным при-
знакам; причем семантика взаимоотношения компонентов парных
слов может являться подсказкой к определению их стилистиче-
ской функции (например, парные существительные или прилага-
тельные, состоящие из синонимичных компонентов, как правило,
употребляются при описании пейзажа, портрета, а парные слова,
компоненты которых состоят в отношениях антонимии, способны
выразить борьбу мыслей и чувств в душе героя или лирического
героя, эмоциональную вовлеченность автора в повествовательную
стихию).
Особого внимания требуют парные слова близкого (смежного)
значения, компоненты которых состоят в родо-видовых отноше-
ниях. Башкирские исследователи З. И. Саляхова, Р. Ф. Арсланова
определяют подобные парные существительные (атай-әсәй, ҡоҙа-
ҡоҙағый, ир-егет, китап-дәфтәр, икмәк-тоҙ, сәй-шәкәр) как «на-
ходящиеся между собой в ассоциативных отношениях» [Саляхова,
Арсланова, 2020: 330].
Структура компонентов парных слов имеет непосредственное
отношение к стилистической составляющей: парные слова образо-
ванные путем полного повтора, редупликации, присоединения уси-
лительных частиц, сложения грамматических форм могут высту-
пать в эстетической функции, в частности, участвовать в создании
эмоционального тона произведения или его фрагмента.
Лингвопоэтика парных слов в татароязычной прозе Башкортостана
Трилогию «Пәйгамбәр таңы» («Заря пророка», 1999), посвя-
щённую знаменитому татарскому писателю Галимджану Ибраги-
мова, можно считать венцом творчества народного писателя Республики
Башкортостан Суфияна Поварисова (1924–2016). Как
истинный ценитель слова, С. Поварисов мастерски использует
широкий спектр смысловых оттенков, передаваемый с помощью
парных слов:
«Ул, уйнаклап-муйнаклап, чегән кызларыныкына хас өзелеп
төшәргә торган нечкә билен мең төрле боргалап, шомырттай
ялтырап торган кап-кара күз алмаларын әйләндереп-тулганды-
рып, үзе белән дала-болыннар матурлыгын алып килүен хәтер-
ләтеп, керер-керешкә тәтелдәргә тотынды» («Она играючи и
резво, повертывая тысячу раз свою тончайшую как у цыганских
девушек талию, и беспрестанно вращая блестящими черными-пречерными,
как черемуха, глазами, напоминая о том, что принес-
ла с собой красоту степей, лугов, принялась трещать, едва пере-
ступив порог»).
В данном предложении использованы 5 парных слов, которые
наряду с тропами выступают в роли специфических приемов вы-
разительности, создавая неспешный, пространный, в то же время
экспрессивный тон повествования, который, в целом, присущ пер-
вой части трилогии, посвящённой детским годам Г. Ибрагимова.
Редупликат уйнаклап-муйнаклап (тәтелдәргә тотынды) (играючи
и резво (стала терещать)), парные глаголы с компонентами-сино-
нимами әйләндереп-тулгандырып (вращая, крутя) передают не-
посредственность, игривость, энергичность действий героини.
Редупликат, свойственный, прежде всего, разговорной речи, вы-
ражает заинтересованное отношение автора к героине. Сложение
глагольных форм керер-керешкә (едва переступив через порог)
использовано для выражения непрерывности действий героини.
Все три глагольных парных слова нацелены на синхронное описа-
ние того, как входит, как смотрит, как говорит героиня; от автора
не ускользает ни игривость её движений, ни живость взгляда, ни
спешность речи. Конструкция с усилительной частицей кап-кара
выступает в роли дополнительной фокусировки внимания на цвете
её глаз; парные слова смежного значения дала-болыннар (степи-луга)
подчеркивают широту пространства, откуда она явилась. Та-
ким образом, с помощью парных слов автор фокусирует внимание
читателя на деталях портрета (цвете глаз), темпераменте (живость,
проворность движений). Парное слово дала-болыннар (степи-луга)
указывает на её принадлежность к близкому герою произведения
(Г. Ибрагимова) топосу (ровные широкие степи и бескрайние зеле-
ные долины).
«Алар, һәрвакыттагыча, сөйләшә-сөйләшә, гөрләшә-гөр-
ләшә, тирли-тирли чәй эчтеләр» («Они, как всегда, разговари-
вая, шумя, обливаясь потом, пили чай»).
Данное предложение привлекает внимание использованием
трех парных глаголов подряд, характеризующих процесс чаепития,
одного из немаловажных моментов в быту татар. Парные глаголы
сөйләшә-сөйләшә, гөрләшә-гөрләшә, тирли-тирли, образованные
путем полного повтора, приведены в восходящей градации. Повтор
подразумевает восходящую интонацию, смысловые ударения на
каждый из парных конструкций и в целом обеспечивает ритмиче-
скую организацию предложения. Для полной передачи смысловых
оттенков при переводе, к примеру, можно было бы употребить си-
нономичные глаголы разговаривая, беседуя; шумя, воркуя; обливаясь
потом.
В следующем примере парные слова являются элементами
метафоры мәгълүмат-мәгариф диңгезе, выраженной конструкци-
ей изафета:
«Шуны уйлап, кулыннан килгәнчә, Галимҗанны мәгълүмат-мәгариф
диңгезендә өч-дүрт яшьтә үк йөздерә башлады ул» («Ду-
мая об этом, она, как могла, старалась уже с трех-четырехлетнего
возраста направить Галимджана к морю знаний».)
Обобщающую семантику подчеркивают также парное чис-
лительное өч-дүрт (три-четыре). Употребление парных числи-
тельных можно считать одним из лингвопоэтических приемов
в татарской литературе. Цифры, как правило, несут совершенно
конкретную семантику, однако в парных конструкциях, кроме зна-
чения временной приблизительности, они в зависимости от кон-
текста приобретают дополнительные смысловые оттенки, добавляя
проникновенные нотки в речь автора. Галимджану могло испол-
ниться три года, может быть и четыре, но это не важно – главное
то, что уже в период между тремя-четырьмя годами, он окунулся
в море знаний.
Если в первом примере употребление редупликатов, парных
глаголов с компонентами-синонимами, прилагательных с усили-
тельной частицей позволили автору создать конкретный портрет
девушки, во втором примере полные повторы глагольных форм
послужили для описания процесса чаепития, то в последнем пред-
ложении парные существительные смежного значения (арабского
происхождения и относящиеся к книжному стилю) и парные чис-
лительные участвуют в передаче семантики обобщённости, нео-
пределенности.
Таким образом, вероятно, на синтаксическо-стилистическом
уровне проявляется одна из основополагающих категорий языков
урало-алтайской семьи – категория определенности-неопреде-
ленности, теоретически обоснованная в работах Дж. Киекбаева.
Сама структура компонентов парных слов может указывать на
идею определенности или неопределенности: если усилительные
частицы, полный повтор передают значение точности, конкретно-
сти, определенности, то парные существительные с компонентами-синономимами
и смежного значения, редупликаты отражают мно-
жественность, собирательность предметов и лиц, а парные числи-
тельные, сложение грамматических форм глаголов – временную
приблизительность, неопределенность, незавершенность признака,
явления, действия.
Широкое употребление парных слов смежного значения, сино-
номических конструкций в трилогии, особенно в ее первой части,
служит также поддержанию романтически-восторженного тона
повествования: автор искренне восхищается своим героем и ему
удаётся создать поистине красочные, живые картины юных лет
Г. Ибрагимова.
Парные слова удачно применяются Тагиром Тагировым
(Ахунзяновым) (1923–2013) в повести-эссе «Әрвахлар күктә
яши» («Святые живут на небесах», 1998) особенно в пейзажных
описаниях:
«Абзарны салган көзне үк әти арткы як читән стенасына
сөягән көлтәләр, ничәмә ел кардан-яңгырдан юылып, кояшта
янып, ап-ак булып уңып беткәннәр; җәйләрен алар тирәсен ко-
тырып үскән тигәнәк, кычыткан, тагын әллә нинди чүп үләннәре
баса; тирә-юнь бал кортларының, төклетураларның гүләвенә
күмелә; борынны тишеп үтәрдәй булып ачылы-төчеле хуш ис
аңкый; кышларын шул чытырманны кар басып, Зигана эчтә,
куышта кала. Мин анда үземә генә билгеле сукмак буйлап үр-
мәләп диярлек керәм дә, җаным-тәнем белән хыял дөньясына
чумам» («Скирды, которые отец прислонил к задней стене хлева
ещё осенью в год его постройки, стали белыми-пребелыми, вы-
линяли из-за того, что столько лет мокли под снегами, дождями,
сохли под солнцем; а летом вокруг них бушуют репей, крапива,
ещё какие-то дикие травы; окрестности погружаются в гул пчел
и шмелей; благоухает сладко-кислый аромат, заполняющий ноз-
дри; зимой эти дебри засыпает снегом, и Зигана остается внутри.
Я пробираюсь туда чуть ли не ползком, и всем своим существом
погружаюсь в мир грез»).
Парные слова органично встраиваются в структуру предло-
жений, осложненных однородными членами. Писатель пользу-
ется парными словами, элементы которых состоят в отношениях
антонимии – такое мастерство присуще не всем прозаикам. Они
передают полноту описываемых явлений, их точную характери-
стику: снопы отмыты не только дождями, но и снегами (кардан-яңгырдан),
поэтому они белые-пребелые (ап-ак), вкусный запах
в саду не просто сладкий, а кисло-сладкий (ачылы-төчеле), ге-
рой окунается в мир грез всем своим существом – душой и телом
(җаны-тәне белән). Ряд приведённых парных слов, детализирует
описание окружающего пространства и происходящих в нем про-
цессов. Более того, отрывок в целом построен на приеме антитезы:
чувственное мирское, которое можно осязать, увидеть, услышать,
обонять, противопоставлено волшебной стране-сказке. Согласно
идейно-художественному содержанию произведения, страна Зига-
на, выдуманная повествователем, выступает центральным симво-
лом, и проникнуть в нее возможно лишь переступив границу меж-
ду явью и мечтой, материей и духом.
Антитеза является излюбленным приемом Т. Тагирова, а упо-
требление синономических парных слов даёт возможность усилить
отношения противопоставления между синтагмами:
«Мусиндагыча көн “кунный двур”да әрләш-талаштан
башланмый, бригадир өйдән-өйгә акыра-бакыра эшкә кушып
йөрми – халык эшкә уйнап-көлеп, тирә-якны яңгыратып җы-
рлап бара, җырлап кайта» («День, как у Мусина, не начина-
ется с брани и ссор на “конном дворе”; бригадир не ходит из
дома в дом крича во всю мощь – народ идет на работу, шутя,
оглашая окрестности песнями, и возвращается с работы, распевая
песни»).
Парные слова в предложении образуют антонимические пары:
ссоры, ругательства (әрләш-талаш) противопоставляются шуткам,
смеху (уйнап-көлеп); громкие грубые крики (акыра-бакыра) – пес-
ням (сочетание җырлап бара, җырлап кайта можно считать разно-
видностью полных повторов).
Функция парных слов в этом конкретном фрагменте также
состоит в передаче эмоционального фона описываемых событий.
Парные слова отражают переживаемое работниками чувство радо-
сти от труда.
В произведении Дили Булгаковой «Скрипка моңы» («Мело-
дия скрипки», 1996) употребление парных слов объясняется рит-
мико-интонационной организацией синтагм. Смежные по значе-
нию парные слова (такта-таякларга, ышкырга-тазартырга, хуш-
лашып-бәхилләшеп, ком-таш), полный повтор (кабалана-кабалана)
передают градацию движений в которые вовлечен герой:
«Вак кына такта-таякларга уралган нечкә тимерчыбык
кисәкләрен киндер чүпрәк кисәге белән ышкырга-тазартырга ке-
реште. Аксыл-сары йөзе яктырып китте» («Принялся тереть,
чистить куском холщовой тряпки куски тонкой железной проволо-
ки, обвернутые вокруг мелких досок и палок. Его светло-желтое
лицо просветлело»).
«Ул тиз генә скрипкага уралган тәнен сүтте дә тоткынның
гәүдәсен камап алды, башын битенә куеп, хушлашып-бәхиллә-
шеп, кабалана-кабалана почмактагы ком-таш арасына кереп
югалды…» («Она быстро оторвалась от скрипки и обняла заклю-
ченного, прильнув головой к его лицу и попрощавшись, поспеш-
но скрылась в углу между песком и камнем…»)
Подобная детализация, кроме того, свидетельствует об эмоци-
ональном соучастии автора к описываемым явлениям, о ее симпа-
тии к герою.
Парные слова как поэтическое средство выражения автор-
ского отношения к персонажу обнаруживаются и в рассказе
Хисаметдина Исмагилева «Торналар» («Журавли», 2007):
«Тавышы кичке тынлыкта бөтен Стәрлебаш өстеннән очып,
басу, урман-таулар өстенә таралып яңгырады. Элекке кебек
гаҗәеп моңлы һәм дә көчле иде тавышы» («Его голос, пролетев
над всем Стерлибашем, раскатисто прзвучал над лесами и горами,
громко зазвенел в вечерней тишине. Голос был такой же мелодич-
ный и сильный, как и прежде»).
«Җитмәсә, аның сагыну-сагыш, юксынуларын көчәйтеп,
кемдер кичләтеп кенә тау буйлап җырлап үтте. Ансыз да яра-
лы йөрәк сулкылдап-сулкылдап сыкрады» («Вдобавок, усиливая
его грусть-тоску и печаль, кто-то с песней вечером прошелся под
горой. И без того раненое сердце заныло, всхлипывая и вздрагивая»).
При описании выразительными эпитетами (моңлы, көчле) го-
лоса возвращающегося в родное село после 25-летней службы сол-
дата автор обращается к парному слову урман-таулар (леса-горы),
которое расширяет пространство, придавая ему не только горизон-
тальное, но и вертикальное измерение.
Полный повтор сулкылдап-сулкылдап усиливает мотив тоски,
выраженный парным словом сагыну-сагыш (грусть-тоска). Здесь
можно говорить об использовании ряда парных слов в восходящей
градации: грусть – тоска – печаль – мелодия – всхлипывание. В со-
четании с концептом моң, имеющего особое место в эстетической
картине мира носителей татарского языка, это повышает суггестив-
ность фрагмента.
Лингвопоэтику редупликата в предложении «Малай-шалай
сөенче алырга солдатларның өйләренә йөгерде» («Мальчишки по-
бежали в дома, где живут солдаты, чтобы получить награду за при-
несенное ими известие») невозможно раскрыть без учета культур-
но-исторического контекста. Редупликат малай-шалай, свойствен-
ный для устной непосредственной речи, позволяет автору передать
радостное настроение мальчишек, побежавших к домам солдат,
чтоб доставить радостную весть – сөенче (у татар: детям, первым
сообщившим радостную весть, положено дарить подарки или го-
стинец). Здесь редупликат выступает как экспрессивное лингвопо-
этическое средство. В нем отражается как приподнятое настроение
автора, увлеченно и с любовью создающего картину возвращения
солдат, так и мальчишек разных возрастов, предвкушающих ра-
дость от ждущего их в деревне подарка.
Парные слова часто используются в усилении, подчеркивании
замысла автора. Например, в произведении Карим Кара (Хади
Каримова) «Лашбайга сәяхәт» («Путешествие в Лашбай», 1996)
в одном и том же предложении используются прилагательное ак
‘белый’ как в основной форме, так и с усилительной частицей ап-
ак ‘пребелый, очень белый’:
«Тагын тирә-як яктырды, ишек ачылып китте, янындагы
урынга күзләре сәер ялтыраган, ап-ак сакал-мыеклы, ак кием-
ле бер карт кереп урнашты, янып торган күзләрен аңа текәде»
(«Снова всё кругом просветлело, резко распахнулась дверь и
вбежал старичок со странно блестевшими глазами, с белыми-пребелыми
бородой и усами, белой одеждой, уставился на него
горящим взором»).
Автор фокусирует внимание читателя на лице персонажа,
для чего употребляет сочетание парных слов ап-ак сакал-мыеклы
‘с белыми-пребелыми бородой и усами’, при этом одежда у него
просто белая (ак). Параллельно даётся градация глаголов смежного
значения: яктырды, ялтыраган, янып торган (просветлело, бле-
стевшими, горящим).
Вышеприведённые примеры свидетельствуют ещё об одном
явлении, пронизывающем все уровни татарского языка. Это – по-
втор. Идея повтора присутствует в фонетике (ср. редупликаты кы-
зыл-мызыл, әби-чәби, ялтыр-йолтыр), грамматике (казалось бы
в избыточном повторе личных показателей: мин-ем китаб-ым ‘моя
книга’), заложена в структуре парных слов и используется в виде
синтаксического повтора – литературно-стилистического приема.
Повторы в синтезе с градацией особо ярко запечатлены в народной
песенной лирике.
Неоценима роль парных слов в пейзажных описаниях. Обра-
тим внимание на парные слова в отрывке из рассказа «Мин яратам
сине» («Я люблю тебя», 2011) Марата Кабирова:
«Алар атладылар да атладылар. Таулар-ташлар да, күл-елгалар
да очрый торды, артта кала торды» («Они шли и шли.
Встречавшиеся им на пути горы и камни, озера и реки остава-
лись позади»).
Используемые в этом фрагменте парные слова придают ему
эпическое звучание, расширяя пространство.
В целом, при обзоре упомянутых произведений четко выде-
ляются несколько лексико-семантических подгрупп парных слов.
В описательных и повествовательных целях прозаиками наиболее
активно употребляются полные повторы и парные слова смежного
значения с компонентами-синономами, как правило, передавая се-
мантику усиления признака, длительности процесса, множествен-
ности явлений.
Полные повторы: сөйләшә-сөйләшә, гөрләшә-гөрләшә, тир-
ли-тирли, тармакланып-тармакланып, кат-кат, бик-бик (С. По-
варисов), вакыт-вакыт, катлы-катлы (Т. Тагиров), кабалана-ка-
балана, тотына-тотына, чың-чың (Д. Булгакова), дулкын-дулкын,
көчләп-көчләп, чумып-чумып, дөп-дөп, тыпырчына-тыпырчына,
болгый-болгый, эре-эре, кат-кат (К. Кара), җырлый-җырлый,
борын-борын, кычкыра-кычкыра, елый-елый, менә-менә, сайра-
ша-сайраша, еракта-еракта, кайта-кайта, зур-зур, кабат-кабат
(Х. Исмагилов), менә-менә, кысып-кысып (М. Кабиров).
Парные слова смежного значения: дала-болыннар, өркү-шөрләү,
(С. Поварисов), уйнап-көлеп, теш-тырнагың, шпион-диверсантлар
(Т. Тагиров), сакал-мыеклы, әти-әнисе, әйләнә-тирә,
йотлыгып-чәчәп, тегенди-мондый, аяк-куллар (К. Кара), балык-бака,
камыш-күрәннәр, ит-май, ул-бу, күз-колак, сәке-трибуна,
аны-моны, өс-башларын, күлмәк-ыштаннар, бала-чага (Х. Исма-
гилов), сөю-назлар, чәч-сакаллары, абый-апа (М. Кабиров).
Парные слова с компонентами-синономами: әйләнде-
реп-тулгандырып, бәхет-сәгадәт, нәселе-токымы, кайгы-хәсрәт,
сыек-йомшак, җыр-моң (С. Поварисов), әрләш-талаш (Т. Таги-
ров), абынмаган-сөртенмәгәннәр, зар-интизар, түкми-чәчми,
кирәк-яраклары (К. Кара), җыр-моң, ару-талу, чит-ят, кызары-
нып-бүртенеп (Х. Исмагилов).
Сложение грамматических форм: керер-керешкә, бер-берсен,
үз-үзенә (С. Поварисов), өйдән-өйгә, ишетелер-ишетелмәс,
чәчкә атар-атмас, кагылыр-кагылмас (Т. Тагиров), бер-беребездән,
үзен-үзе, тияр-тимәс (Д. Булгакова), үз-үзен, бер-берсенең
(К. Кара), берсеннән-берсе, хәрефен-хәрефкә, чыгу-чыкмауны,
сагыну-сагыш (Х. Исмагилов), бер-берсен, авырайганнан-авырая,
берсен-берсе, сизелер-сизелмәс (М. Кабиров).
Редупликаты: уйнаклап-муйнаклап, ачу-кочу, ыгы-зыгы
(С. Поварисов), акыра-бакыра, тимер-томыр (Т. Тагиров), сирәк-
мирәк (Д. Булгакова), алпан-тилпән, танцы-мансылар (К. Кара),
чыш-пышлар (М. Кабиров).
Прилагательные с усилительной частицей: ап-ак, ап-ачык,
ап-аяз, кап-кара, чем-кара, зәп-зәңгәр, тып-тын, өр-яңа, япа-ялгыз.
Парные прилагательные, обозначающие цвет: алсу-сары,
аксыл-сары, алсу-кызгылт, яшелле-кызыллы, аклы-күкле.
Функционируют парные числительные, как правило – в зна-
чении до десяти: бер-ике, ике-өч, өч-дүрт, дүрт-биш, биш-алты,
алты-җиде и как исключение: унөч-ундүрт, илле-алтмыш.
Менее часто используются парные слова с компонента-
ми-антонимами. Их примеры кроме повести-эссе Т. Тагирова,
можно найти в упомянутых рассказах Х. Исмагилева (көне-төне,
тора-бара, яше-карты, җырлашкан-елашкан, дәшми-тынмый),
М. Кабирова (аркылыга-буйга, уңга-сулга, тора-бара, астын-
өскә).
Для диахронического сравнения можно обратиться к произве-
дениям авторов молодого поколения. В повести Айдар Закиева
«Юл чатында» («На перекрестке дорог», 2023) используются пар-
ные слова смежного значения («Анда-монда йөргән мал-туарга
инеш буйларында, сазлы урыннарда гына сусыл үлән калды» – «Для
бродившего то тут, то там скота сочная трава оставалась только
на берегах речек, болотистых местах»); в составе фразеологизмов
(«Бәладән баш-аяк» – «Подальше от греха»); с компонентами-ан-
тонимами («Байларны очынгыч, уңга-сулга акча чәчүдән башка
берни дә белмәгән ак яка дип уйлый иде» – «Думал о богатых, как
о белых воротничках, тративших деньги налево-направо»); ре-
дупликаты («Үткән-сүткән халык туктарга куркачак» – «Всякий
встречный-поперечный народ будет бояться остановиться»).
Встречаются парные слова-неологизмы (кальки): «Почмактан
шым гына ике робот-тузан суырткыч килеп чыгып, идәнне се-
берергә керештеләр» («Из-за угла тихонко выползли два робота-пылесоса
и принялись подметать пол»).
Одной из представительниц молодого поколения писате-
лей является Розалия Мирзаханова. В её рассказе «Сынау»
(«Испытание», 2023) обнаруживаются практически все лексико-семантические
виды парных слов:
«Әти-әнисе, апасы-сеңлесе, күрше-күләне, классташы,
дошманы – кем генә ни генә әйтсә дә, бер ышанган кешесеннән
Алсу баш тармый иде. “Дус” сүзен ул шундый саклык белән кул-
лана торган булды; мәктәптә укыган чакларында “дус” дип ул
бер-ике кешегә генә әйтә ала иде» («Родители, сестры, соседи,
одноклассники, враги – кто бы что бы ни говорил, Алсу не от-
рекалась от человека, которому однажды поверила. Слово “друг”
она использовала с большой осторожностью; когда училась
в школе, она могла обратиться словом “друг” только к одному-двум
людям»).
Ряд однородных подлежащих в начале первого предложения,
включающий парные слова, выступает в роли возрастающей гра-
дации, где окружающие героиню рассказа люди противопостав-
лены по признакам «свой – чужой», «близкий – дальний». Тер-
мины родства выражены парными словами, что подчеркивает их
важную роль в антропономической картине мира татар. Парные
числительные бер-ике (один-два) кроме передачи семантики чис-
ловой приблизительности подчеркивают мысль автора о том, что
героиня могла довериться только нескольким друзьям, акцент
делается на характере героини, а не на количестве друзей, иначе
нужно было бы назвать их конкретное число или имена. Иначе го-
воря, парные числительные в литературном произведении могут
являться средством выражения отношения автора к описываемым
лицам, предметам, явлениям или направлять внимание читателя
в нужное русло.
«Менә алар икенче көн инде авылда. Айсылу белән Нияз
шаярып-уйнап йөриләр, Илдар телевизор карап утыра, ә Алсу,
ашый-ашый, апае җибәргән тестны эшләгән булып маташа.
Ашап бетергәч, Алсу савыт-сабаны җыеп, аш бүлмәсенә чыгып
китте» («Вот они уже второй день в деревне. Айсылу и Нияз озор-
ничают и играют, Ильдар смотрит телевизор, а Алсу, не отрыва-
ясь от еды, делает присланный сестрой тест. Потом Алсу собрала
всю посуду и вышла в кухню»).
В вышеприведённом отрывке парные слова создают картину
одновременности (шаярып-уйнап), длительности (ашый-ашый)
действий, обозначают собирательное множество (савыт-саба) раз-
личных предметов посуды, тем самым выступая как емкое изобра-
зительное средство при описании персонажей, интерьера.
Лингвопоэтика парных слов в современной башкирской прозе
В 6-м номере журнала «Тулпар» за 2023 год опубликована
повесть башкирского писателя Венера Исхакова «Җырланмаган
җырым син…» («Ты моя неспетая песня») в переводе на татарский
язык. Парные слова в повести употребляются в изобилии. Как и
в рассмотренных выше произведениях, выявляются следующие
подгруппы парных слов:
парные слова с компонентами-антонимами; полный по-
втор: «Хәсән, күзенә ак-кара күренми, үз алдына сөйләнә-сөйләнә
атлады да атлады» («Хасан шел, ничего не видя, бормоча про
себя»);
экспрессивно окрашенные редупликаты, выражающие
иронический тон автора, неопределенный характер описываемых
явлений: «Тәмам җиләде Хәсән бу ыгы-зыгыдан» («Хасан совсем
устал от этого сыр-бора»); «Аннан Газиз белән нәрсә сөйләшкәнен
урык-сурык кына хәтерли Фәридә» («К тому же Фарида только
урывками помнит, о чем говорила с Газизом»); «Автобустагы
мәхшәрдән соң Хәсән бераз аңына килә алмый аңкы-тиңке йөрде»
(«После суматохи в автобусе Хасан некоторое время ходил словно
оглушенный, не мог прийти в себя»);
парные слова с усилительной частицей в сочетании с пар-
ными словами смежного значения в пределах одного предложе-
ния служат для пейзажных и портретных описаний: «Бар тирә-
як ямь-яшел»; «Чәче-башы тузган, йөзе кып-кызыл булып, кан
тамырлары бүртеп чыккан» («Всё вокруг зеленое-презеленое»;
«Волосы, голова растрепаны, лицо красно-багровое,
вены вздулись»).
Сложение грамматических форм представлено местоимением:
«Күз яшьләре үзеннән-үзе чөберләп акты» («Слезы сами собой по-
текли ручьем»).
Градацию понятий, относящихся к лексико-семантическим
полям ‘семья, дом, свой-чужой, уход за домом, двором’ можно уви-
деть в следующем отрывке:
«Ярый да алар әти-әнисенең йорт-курасын тәрбияләп,
карап-буяп тотсалар. Кайсылары ни өен сатмый, ни кайтып
карамый: киртә-куралары авып, буяулары кубып, авылның ямен
җибәрә. Авылга кунак-фәлән килсә, кешедән оят» («Хорошо, если
они ухаживают за домом, двором своих родителей. Некоторые и
не приезжают, и не ухаживают, и не продают: изгороди и заборы
валятся, краска облупляется – всю красоту деревни отнимают. Если
в деревню приедут гости, стыдно перед людьми»).
Парные слова в данном контексте удачно передают фразеоло-
гическую точку зрения современного деревенского жителя.
Одним из ярких представителей молодого поколения башкир-
ских писателей является Айгиз Баймухамметов. В его повести
«Нахак» («Клевета», 2021) встречаются следующие виды употре-
бления парных слов:
полный повтор: чәнчеп-чәнчеп куя, бар-бар, сөйләнә-сөйләнә,
уралды-уралды да, курка-курка гына, кат-кат;
парные слова смежного значения: җиләк-җимеш, тегеләй-болай,
җен-пәриләр, рәтен-чиратын, тирә-ягына, төс-башына,
өс-башлары;
парные слова с компонентами-антонимами: керергәме-юкмы;
редупликаты: тәм-томнар, чүпрәк-чапракны, чүп-чар, иске-москы;
парные числительные: бер-ике;
сложение грамматических форм: ишетелер-ишетелмәс,
артканнан-арта.
Таким образом, парные слова, относящиеся к различным
лексико-семантическим группам, в сочетании с другими лингвопо-
этческими приемами активно используются в произведениях тата-
роязычных писателей Республики Башкортостан, а также в совре-
менной башкирской прозе.
Заключение
Итак, выборочный обзор современной татароязычной про-
зы Башкортостана позволяет заключить, что парные слова могут
выступать как самостоятельное лингвопоэтическое средство в ху-
дожественном тексте. Парные слова, приобретая в тексте стили-
стическую нагруженность, дополнительную глубину и емкость,
могут выступать как метасемиотическое целое. Анализ отдельных
образцов современной башкирской литературы показывает те же
результаты. Парные слова используются прозаиками как один из
стилистических приемов, как способ выражения авторского от-
ношения к персонажам и окружающему миру, как экспрессивное
средство описания портрета героя, его характера, пейзажа и акцен-
туации тончайших оттенков значений. Они могут употребляться
для обозначения временных, пространственных границ, координат
описываемых событий. Наблюдается сочетание с такими стилисти-
ческими приемами, как антитеза, восходящая градация.
При лингвопоэтическом анализе актуальна структурно-семан-
тическая классификация, учитывающая структуру парных слов,
их семантику, взаимоотношения между компонетами. Различные
виды взаимоотношений между компонентами парных слов позво-
ляет применять их в функции усиления, фокусировки внимания,
передачи степеней одновременности, продолжительности, циклич-
ности, интенсивности, совершенности-несовершенности явлений
и действий. Наблюдается тенденция к уменьшению употребления
парных слов с компонентами-синономами в произведениях писате-
лей молодого поколения.
Литература
- Баймөхәммәтов А. Г. Нахак: повесть, хикәя. – Казан: Идел-Пресс, 2021. – 160 б.
- Борисова Е. Б. Лингвопоэтический анализ художественного текста: история, методология и методика исследования // Проблемы истории, филологии, культуры. – Выпуск XXII. – Москва-Магнитогорск-Новосибирск, 2008. – С. 470–477.
- ГБЯ – Грамматика современного башкирского литературного языка / под ред. А. А.Юлдашева. – М.: Наука, 1981. – 496 с.
- Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. – Уфа: ГУП РБ Уфимский полиграфкомбинат, 2007. – 232 с.
- Ерина Т. Н., Фомин Э. В. Жили-были… К проблеме парных слов русского языка // Вестник Чувашского университета. – 2016. – № 4. – С. 190–195.
- Минлос Ф. Р. Редупликация и парные слова в восточнославянских языках: дис. … канд. филол. наук: 10.02.03. – Москва, 2004. – 184 c. [Электронный ресурс] http://www.dslib.net/jazyki-slavian/reduplikacija-i-parnye-slova-v-vostochnoslavjanskih-jazykah.html.
- Миргалиев Р. М. Парные слова в татарском языке: лексико-семантический и стилистический аспекты: дис. … канд. филол. наук: 10.02.02. – Уфа, 2002. – 159 с.
- Миргалиев Р. М. Татар телендә парлы сүзләр: уку ярдәмлеге. – Уфа: РИО БашГУ, 2004. – 126 б.
- Саляхова З. И., Арсланова Р. Ф. Парные слова как способ выражения множественности в башкирском языке // Вестник Башкирского университета. – 2020. – Т. 25. – № 2. С. 329–333.
- ТГ 2015 – Татар грамматикасы: өч томда / проект җит. М. З. Зәкиев; ред. Ф. М. Хисамова. – Тулыландырылган 2 нче басма. – Казан: ТӘһСИ, 2015. – Т. I. – 512 б.
- ТГ 1995 – Татарская грамматика: в 3 т. Т. 1. – редкол.: М. З. Закиев (гл. ред.), Ф. А. Ганиев, К. З. Зиннатуллина. – Казань: Татар. кн. изд-во, 1995. – 583 с.
- Хәлиуллина А. Г., Сөләйманова Д. Д. Туган як әдипләре. Башкортстанда хәзерге татар прозасы: шәхес, иҗат, тәнкыйть. Уку-укыту басмасы. – Уфа: Китап, 2013. – 320 бит.
